Чего ждать от диджитализации здравоохранения и легализации телемедицины?
Аналитика, ЕГИСЗ, НИУ ВШЭ, Телемедицина, Цифровая трансформация
Евгений Паперный: «Нас ждет появление 'токсичных' участников рынка».
Фото: Агентство инноваций города Москвы
Одна из самых долгожданных новостей пришла летом: комплекс поправок в законодательство, устанавливающих рамки применения информационных технологий в здравоохранении, принят Госдумой в третьем чтении, подписан президентом и вступит в силу с 1 января 2018 года. К ноябрю Минздрав РФ должен подготовить проекты нормативных документов, определяющих правила информационного взаимодействия при выдаче электронных рецептов, порядки проведения телемедицинских консультаций, получения пациентами копий медицинских документов по запросу в электронной форме, обмена данными в Единой государственной информационной системе здравоохранения, а также других новых и трансформируемых процессов. Именно в этих документах будут сформулированы основные требования к цифровой медицине.
Когда в Госдуме еще только готовились рассмотреть принятый законопроект, Агентство инноваций города Москвы и Высшая школа экономики провели круглый стол, посвященный перспективам развития цифрового здравоохранения в столице. Будучи весьма заманчивыми, эти перспективы в то же время вызывают множество вопросов у всех участников процесса.
«Люди не хотят чувствовать себя больными и не будут пользоваться digital health», – считает Антон Владзимирский, главный редактор журнала «Телемедицина и Ehealth». По его словам, в преимуществах цифрового здравоохранения заинтересованы государство и работодатели, поэтому бизнес в этой области обязательно должен встраиваться в систему здравоохранения или социального обеспечения.
В поле зрения столичного Агентства инноваций находятся две солидные организации, готовые тестировать решения в области телемедицины: Москомспорт заинтересован в дистанционном мониторинге состояния здоровья спортсменов во время подготовки к соревнованиям, а Первый МГМУ им. И.М.Сеченова – в наблюдении за состоянием пациентов в стационаре. Однако, несмотря на высокую оценку экспертами динамики и перспектив развития рынка цифровой медицины, реальных предложений от участников этого рынка поступает не так уж много.
«Между тем у города есть огромный интерес к тому, чтобы такие технологии появились», – заявил глава Агентства инноваций Москвы Алексей Парабучев. Причем агентство ищет технологические компании, которые cмогут предложить решения интересные не только столице, но и мировому телемедицинскому рынку. Кроме того, в Москве изучают способы стимулирования разработки такого рода решений.
Многие полагают, что серьезным стимулом станет само принятие «закона о телемедицине», устраняющего основное препятствие для развития рынка – отсутствие нормативной базы. Но не поставит ли закон новых барьеров?
Альтернативный предложенному Минздравом законопроект интернет-сообщества был отозван, и в итоге Госдума проголосовала за скоррректированный правительственный вариант документа.
При этом, по мнению вице-президента НИУ ВШЭ Игоря Агамирзяна, в законопроекте смешаны понятия АСУ и АСУТП: систем управления, которые в медицине можно было автоматизировать еще 20 лет назад, как это было сделано в других отраслях, и мониторинга, то есть систем управления технологическими процессами, которые являются частью киберфизических систем и сейчас стали стандартом Интернета вещей, больших данных и умных городов. В мониторинге используются сенсоры, снимающие ряд параметров, система их интеллектуальной обработки и актуаторы, которые применяют физическое воздействие. Телемедицина вставляет в этот полностью автоматизированный процесс элемент, связанный с принятием решения специалистом, но по сути отраслевых различий гораздо меньше, чем мы привыкли думать, уверен Агамирзян: «Самая опасная стратегия – полностью застраховаться от всех рисков, остановив развитие. К сожалению, по-моему, закон как раз про это».
Наибольшие опасения вызывают у экспертов требования закона об идентификации пациентов через СМЭВ и ЕСИА, а также о наличии у него усиленной квалифицированной цифровой подписи.
«Во-первых, получение усиленной цифровой подписи требует личной явки и уплаты 2 тыс. руб., значит, из 146 млн ее получат единицы, – заметил Станислав Сажин, сооснователь социальной сети «Доктор на работе». – Во-вторых, из своего кармана за телемедицину готовы платить лишь немногие, а чтобы создать в России национальную телемедицину, ее нужно включить в систему ОМС».
«Проект надо гуманизировать, чтобы вовлечь людей, иначе он не реалистичен, – согласен Борис Зингерман, заведующий отделом компьютеризации Гематологического научного центра. – Хотя бы на первом этапе нужно, чтобы этими технологиями было пользоваться легко».
Новый закон определил важные моменты электронного взаимодействия, в том числе врачей с пациентами. Однако, как отметил Зингерман, в нем никак не решены и не регламентированы вопросы юридически значимого электронного документооборота в здравоохранении (в первую очередь, внутреннего документооборота медицинских организаций). «Отсутствие такой регламентации очень сильно тормозит внедрение информационных технологий в сфере охраны здоровья», — считает эксперт.
«Мы немного 'заколдованы' законодательным процессом, который регулирует отношения между обладателями усиленной цифровой подписи, то есть мало кого касается на практике», – полагает Евгений Паперный, руководитель проекта "Здоровье Mail.ru". Гораздо серьезнее проблемы, к которым может привести развитие пациенториентированной медицины в целом и телемедицины в частности: ранжирование врачей на основании предпочтений потребителя, оценка качества услуг вместо качества медицинской помощи, перекладывание капитальных расходов на рядовых исполнителей и завтрашних потребителей. «Нас ждет появление 'токсичных' участников рынка, – предрек Паперный. – Экономическую конкуренцию будут выигрывать не те, кто применяет лучшие практики, а телемедицинские проекты, которые наберут врачей приятной наружности и будут назначать те препараты, которые хотят пациенты». По его мнению, телемедицина, скорее всего, станет не эксклюзивной услугой, а эрзац-медициной «для бедных».
Источник: