Маленькая женщина создана для любви, большая — для работы.
Эта маленькая женщина не обделена была ни тем, ни другим. Ее любовь — это ее семья. Большая актерская семья Волковых, в которую входит и Чулпан Хаматова, ее бывшая невестка. Работа? Ее всегда было очень много. Одни фильмы Рязанова чего только стоят!..
«СМОКТУНОВСКИЙ В ЮБКЕ»
— Эльдар Рязанов был удивительным человеком, — рассказывает Ольга Владимировна. — Первым в СССР, а возможно, и в мире, создал свою кинотруппу. А как иначе сказать о том, что многие актеры переходили из одного его фильма в другой? Причем снимались в разных амплуа.
Рязанов очень любил актеров: раскрывал их новые грани, показывал в новом качестве. Но во время съемок он вел себя как генерал на плацу. Руководил всем процессом так, что мог расколотить вдребезги матюгальник. С актерами был требователен, но всегда находился в диалоге. Слушал и слышал актера, хотя точка зрения у него всегда была своя. Когда в Госкино Рязанова просили что-либо вырезать из фильма, не соглашался. Говорил: «Будет так либо не будет никак!»
— А как вы познакомились?
— О, это было очень давно! Я работала в Ленинградском театре комедии. Вместе со своим соавтором Эмилем Брагинским он пришел на премьеру спектакля «Сослуживцы» — позже по этому сценарию они сняли фильм «Служебный роман». Я там играла Мымру.
Рязанов был в восторге, на банкете по поводу премьеры наговорил много лестных слов. Назвал меня «Смоктуновским в юбке», обещал позвать в кино… И исчез почти на 10 лет.
Следующая наша встреча состоялась, когда я уже работала в БДТ. Рязанов приехал отпрашивать у Товстоногова Олега Басилашвили. Мимоходом сказал ему, что любит меня как актрису. Олег прицепился к этим словам, попросил найти мне роль в новом фильме. И Рязанов перезвонил через два дня — предложил роль Виолетты в «Вокзале для двоих». Так и началась сумасшедшая история моих отношений с Эльдаром Александровичем.
— Но началась она с довольно скромной роли.
— Зато сколько сил было потрачено! Сколько нервов потрепано! Свою героиню я поехала подсматривать в буфет на Витебский вокзал. И подсмотрела. Вышла там одна с блюдом. Так вот, на этом блюде она буквально несла себя! Спрашиваю: «Кто это?» «Это наша артистка, — объяснили мне. — Не поступила в театральный…»
В следующей картине Эльдара Рязанова «Жестокий романс» мне, по сути, вообще нечего было играть. Роль модистки была еще меньше, просто крошечной. Но я уговорила режиссера сделать ее француженкой. Нашла настоящую француженку в Ленинграде, заставляла ее наговаривать фразы на огромный ленточный магнитофон…
— В фильме «Забытая мелодия для флейты» вы сыграли очень колоритную даму. Где ее присмотрели?
— Ох, вот к ней фактически лет 20 готовилась, даже не зная, что мне придется ее играть. Просто за прожитые годы накопилось очень много впечатлений. А главное — текстов. Одна партийная начальница над культурой мне сказала: «Я соглашусь с вами ввиду родственной гуманитарности». Другая — «Не надо ставить меня в наивные рамки безграмотных людей». Третья выдала: «В качестве преамбулы я сообщу вам несколько нюансов». И до сих пор они так говорят. Но одна, помнится, убила просто наповал. В «Доме книги» на Невском молоденькая продавщица никак не могла понять, чего хочет от нее большая, дорого одетая дама. Она протягивала записку, на которой было написано: «30 щенков». Я взялась помочь, покрутила записку в руках и поняла: даме нужен был Зощенко. Потом юмористы об этом рассказывали со сцены. Но я им эту тему подсказала.
«РЯЗАНОВ МЕНЯ БОЯЛСЯ»
— Самая большая роль в рязановских фильмах у вас выдалась в «Небесах обетованных». Но я слышал, что в эту картину как раз вы попали случайно…
— Чистая правда! Я шла по «Мосфильму» с грохочущим чемоданом на колесиках. Кто-то выглянул из дверей, чтобы сделать замечание. Оказалось — из группы Рязанова. Так я получила роль номенклатурной прислуги Катерины. И сразу же начала спорить с режиссером по поводу правдивости образа. Чуть не лишилась роли, но продолжала бороться за достоверность. Даже несколько раз переходила на ненормативную лексику. И Рязанов отвечал мне тем же.
— Многие ругают последние фильмы Эльдара Рязанова — «Тихие омуты», «Привет, дуралеи!» и «Ключ от спальни». Будете их защищать?
— Ну «Тихие омуты» не нуждаются в защите, замечательный фильм. Хотя был сложный сценарий, и во время съемок у Эльдара Александровича было неважное настроение. Что-то не писалось, что-то не клеилось…
Я играла следователя. И у меня тут же родилась куча идей. Пообщалась со следователями, чтобы узнать специфику их деятельности. Подсмотренное выдала, но, конечно, на свой лад…
А в картине «Привет, дуралеи!» я играла врача-офтальмолога. И придумала, что моя героиня должна быть в очках с диоптриями минус восемь, чтобы получились безумные глаза.
— Ролей было много. Но, как правило, совсем небольших. Почему Рязанов не доверял вам главные партии?
— Вы знаете, мне кажется, он боялся. Боялся, что я сделаю что-то не так. Не так, как ему кажется. Наверное, не очень доверял.
«ЧУТЬ НЕ УГОДИЛА В ПСИХУШКУ»
— В лихие 90-е наше кино развалилось. Чему научило вас то время?
— Выживать в любых условиях. И, кстати, это было неплохое для меня время. Более справедливое, чем другие времена — и советское, и нынешнее. К тому же я выросла в семье, где отца посадили по доносу в 1945 году. У нас была такая нужда! Мама варила пустую овсянку и крошила туда зеленый лук, чтобы у нас, детей, не было цинги. Было голодно, но жили весело. С тех пор у нас традиция: в трудные времена быть рядышком и находить возможность поддерживать друг друга. Чем тяжелее время, тем теснее наш круг.
— А у вас не было обиды на советскую власть?
— Меня как-то позвали на телевидение в передачу под названием «Рожденный в СССР». И я отказывалась, потому что мало приятного рассказывать про отца, которого посадили по доносу, про то, как в 30-е годы, перед войной, перестреляли полсемьи… Или про то, как сама чуть не угодила в психушку, когда пыталась протолкнуться в здание суда, где судили Бродского.
Тогда грузовиками увозили молодых людей — распихивали по психушкам, обкалывали. Жесткие были времена. Но меня бог хранил. Я везде открывала свой рот, говорила все, что думаю. Мне даже квартиру не давали, называли антисоветчицей…
Но все-таки я пришла на эту передачу. Ведь как это ни парадоксально, у нас была счастливая жизнь. Мы пережили свой Серебряный век. Это же Россия! Система запретов и прессинга выкинула такое количество талантливых художников, писателей, режиссеров, музыкантов, композиторов! Когда стало можно — это все куда-то сгинуло. Я же говорю: Россия! Когда много — нам не надо. Сладок только запретный плод. И тогда из протеста возникает желание. Парадокс?..
— В свое время вы, коренная ленинградка, переехали в Москву. Почему?
— Не просто коренная! Мои предки строили Питер, и все их могилы — там. Один из прадедов — Семен Афанасьевич Пустошкин — был сенатором, правой рукой Ушакова. А другая линия — по отцу — москвичи. Видимо, московская кровь меня перетянула… А переезд в Москву я считаю своим подвигом. Перетащила семью вопреки желанию мужа. Начала жизнь в чужом городе практически с нуля. И выиграла этот бой. Продлила жизнь мужа на 25 лет, поставила на ноги детей. Считаю, что я молодец. Так я борюсь с трудностями. У меня нет страха их преодоления.
— А почему вы не пошли работать в какой-либо московский театр?
— Просто не хотела. Это очень тяжело. А мне нужно было помогать сыну, дочери — она одна в начале нулевых поднимала двоих детей. Репертуарный театр возможности жить на широкую ногу не давал. А антреприза позволяла держаться на плаву. Правда, сейчас спектаклей очень мало — в основном творческие вечера. И кино мало. Дважды за последние годы снялась в роли Бабы-яги. А что делать? К сожалению, для женщин моего возраста сценаристы пишут очень мало. В основном это какие-то придурочные старухи, исключительно эксцентричные. Одни и те же типажи предлагают. Скучно…
— Чем же себя развлекаете?
— Как всегда чтением. Это спасает. Мне 80 лет, а я все читаю и читаю, не пропадает интерес. Вообще читать, слушать музыку — классику и джаз — это такое счастье! Всем вашим читателям советую: научитесь получать удовольствие от жизни!
Источник: